sep
Мы открываем сокровища сознания
middleshadow scroll-top
О. Шалев «Комната Мелькиадеса»
О. Шалев «Комната Мелькиадеса»

Комната Мелькиадеса



 

Группа 

События развивались стремительно. Весной 1998 года я стал участником необычной тренинговой группы. Повод прихода в группу был банальный и в то же время болезненный настолько, что ощущение тяжести в желудке и обрывающегося сердца преследовали меня последние несколько месяцев. Банальный потому, что так бывает у сотен людей, так было у множества моих пациентов, а болезненный потому, что я сам оказался в такой же ситуации, и это было уникально настолько, насколько уникален был я сам.

Я находился в жизненном тупике, выйти из которого привычными тренинговыми средствами не удавалось. Половина жизни прожита, а в чем смысл моего существования, истинный смысл, так и не понял. Как жить дальше? Для чего? Проклятые вопросы! Либо «духовный кризис» зашел слишком далеко, либо я делал что-то не так. Ведь многие, с кем я работал  как психотерапевт, находились не в лучшем состоянии и, тем не менее, преодолевали свои, казавшиеся неразрешимыми, проблемы. Но для себя самого сделать то, что я делал для других, не удавалось. Типичная ситуация «сапожника без сапог». Мне во многом мешала гордыня: кто еще поможет, если я сам себе не помогу. Глупая уверенность в том, что человек способен выбраться из любой психологической ямы в одиночку. Но уже зрело понимание, что есть внутри какое то «слепое пятно», которого я не замечаю и, что увидеть его можно, только обратившись за помощью к человеку, которому доверяешь. Это и оказалось самым трудным, почти невозможным для меня - довериться другому человеку.

Тем не менее, выбрав один из радикальных методов, взрывающих, как я слышал, броню психологических защит, я решился на отчаянный поступок. Тренинг проводила моя знакомая, и это был тренинг по холотропному дыханию.

Необычность ситуации заключалась в том, что за несколько дней до этого я читал лекцию на втором курсе Медицинской академии, и при этом чувствовал себя важным и значимым. Я красовался перед студентами, расхаживал по кафедре, изрекал «умные» мысли, и был важен до неприличия. Мне нравилась роль преподавателя, которого, затаив дыхание, слушают несколько десятков второкурсников и особенно второкурсниц. И вот теперь я увидел, что на группу пришли те самые студенты и студентки, которых перед этим я поучал, что значит быть психотерапевтом, в чем прелесть и достоинство этой работы, не очень тщательно скрывая за паутиной слов, что я  и есть один из лучших представителей данной профессии.

Теперь, с тоской рассматривая удивленные, как мне казалось, лица участников тренинга, по большей части девчонок, пришедших на занятия, скорее всего, из любопытства, я вдруг понял, что мне придется быть среди них равным, и это угнетало меня, мешало думать о том главном, ради чего я пришел.

Тренинг проходил в помещении центра социальной помощи «Рассвет», где имелись все условия для его проведения: достаточный по объему зал, с мягким покрытием на полу; комната, куда можно было выйти поесть после дыхания; туалет, вещь, как выяснилось позже, абсолютно необходимая для дыхательной сессии. Здесь можно было проигрывать музыку любой громкости, не опасаясь, что это кому нибудь помешает, поскольку помещение центра располагалось в отдельно стоящем здании.

Начало занятий было назначено на пять часов вечера. И я приехал заранее, прихватив с собой  спортивную одежду, одеяло и немного еды. В коридоре, перед входом в зал, на стульях сидели те самые студентки второкурсницы, которых сейчас я меньше всего хотел видеть. Они разговаривали между собой и с любопытством посматривали в мою сторону. Тренинг проводила Людмила, молодая женщина - психотерапевт. Мы были знакомы с ней по прежней работе. Но она еще не пришла, и я, пока, был предоставлен сам себе, своим собственным тревожным мыслям и противоречивым ощущениям. С одной стороны я знал, что обратной дороги нет и отступать слишком поздно, с другой стороны мне хотелось уйти, сохранив тем самым ложное чувство собственного достоинства в неприкосновенности. Но уход был опять таки невозможен, поскольку это было бы для меня трусливым бегством обратно в черноту безвыходности. И собственное достоинство вновь оказалось бы подмоченным. Поэтому я просто стоял, наблюдал за другими участниками группы и находился в состоянии полной неопределенности. Прежний опыт подсказывал, что это лучшее состояние для восприятия нового, но внутри все сжималось, так, как бывает перед прыжком в холодную воду.

Наконец пришла Людмила, женщина с пронзительными темными глазами и птичьим взглядом, с черными волосами, подстриженными каре и стройным гибким телом. Она пришла с мужчиной, который тащил большие сумки с колонками и усилителем. Проходя мимо меня, Людмила остановилась.

- Рада, что ты пришел - сказала она хрипловатым, грудным голосом.

Я почувствовал тонкий и острый запах восточных масел и благовоний, который издавали ее волосы и одежда.

- Да вот, решился, - ответил я и изобразил улыбку. На мрачном лице улыбка вышла кривой, и Людмила мягко похлопала меня по плечу, коротко добавив:

- Переодевайся, - и пошла дальше, здороваясь с остальными участниками тренинга.

Я  обреченно посмотрел на радостные лица девочек, которые вслед за Людмилой входили в зал, и поплелся следом, не ожидая от предстоящего ничего хорошего.

Проведя необходимые формальности по заполнению анкет, где отмечались перенесенные заболевания, и, выполнив комплекс подготовительных физических упражнений, мы разбились на пары. В каждой паре один на сегодня становился ситтером- сиделкой, а другой дышащим. 

Я оказался в паре с русоволосой девушкой, которую звали Верой. Белая футболка и синие лосины не скрывали юную, но уже вполне  женственную фигуру. Ее волосы были заплетены в плотную, средней длины косу. Она не пользовалась косметикой. Лицо выражало спокойствие, а серые глаза смотрели открыто и прямо.  На бледно розовых губах иногда вспыхивала робкая улыбка, и я был доволен, что именно она становилась сегодня моей сиделкой. Спокойствие глаз и робость улыбки этой девушки создавали впечатление нежности и тепла, которых в последнее время мне так не хватало.

- Сейчас я расскажу, как будет проходить голотропная сессия. - Начала инструктаж Людмила. Она сидела посреди зала, в свободной спортивной одежде,  подогнув одну ногу под себя, а другую, согнутую в колене, обхватывала руками.

- Вы уже определили в парах, кто сегодня будет дышать? - продолжала она, пока мы рассаживались полукругом рядом с ней.
Получив утвердительный ответ от каждой пары, Людмила начала рассказ:

-В дыхании все очень просто. Вы дышите под музыку максимально быстро и максимально глубоко. Так быстро и глубоко, как сможете. При этом не важно, какой тип дыхания преобладает. Можно дышать и грудью и животом, и носом и открытым ртом. Думаю, за время дыхательной сессии вы испробуете все способы. Может так получиться, что вам надоест или вы устанете дышать, тогда вспомните о том, что это работа, заставьте себя. Дышать нужно около шестидесяти минут. Если в голове начнут появляться отвлеченные мысли, возвращайтесь к дыханию и думайте о том, как вы дышите. В дыхании важно дыхание. Весь период дыхания лежите с закрытыми глазами. Лучше для этого использовать повязку на глаза. В начале дыхания вы лежите на спине. В теле могут появляться неприятные ощущения или боли. Усильте эту боль, идите на эту боль, растворитесь в ней и вы не заметите, как она пройдет. Нельзя усиливать только боль в области сердца. - Людмила сделала паузу, затем продолжила: - Во время дыхания ситтер может напомнить вам с помощью прикосновения, что еще  можно дышать, в том случае если вы рано остановились. Я вместе с ситтером могу делать различные надавливания на  ваше тело, если это будет нужно. А в общем, следуйте за музыкой. Она вам подскажет, что делать. Следуйте за своими ощущениями, они вам сообщат, когда остановиться.

Людмила сменила позу и села,  скрестив ноги по турецки.

-Теперь информация для ситтеров. Присоединяйтесь к дышащим по тому, как они дышат, не вмешивайтесь в процесс, а только ему помогайте. Договоритесь со своим дышащим, какими сигналами он с вами будет общаться в случае необходимости. Если дышащий захочет пить дадите ему воды. Если его затошнит - дадите пакет. Если дышащий захочет в туалет, вы сопровождаете его туда и обратно. Помните что никакие слова типа «гад», «сволочь» и так далее, которые может говорить дышащий, не относятся к вам, а связаны с его дыхательным процессом. Следите за его ответными реакциями на ваши действия. Остановить ваши действия по отношению к дышащему он может словом «СТОП». Запомнили?

Людмила обвела группу взглядом и, увидев в ответ кивки, продолжила:

- В дыхании еще очень важно долеживание. После того как закончите дышать, не спешите подниматься, прочувствуйте все, что последует. Когда сессия закончится, подзовите меня, если ситтер не знает, что делать, жестом подзовите меня. Если ситтеру нужно выйти из зала, подзовите меня или другого ситтера. Ваш дышащий не на минуту не должен оставаться без внимания.

Людмила перевела дыхание, затем продолжила:

- После того как все закончится можете покушать, а затем и ситтер и дышащий рисуют мандалу. Мандала это рисунок в круге, где вы отражаете все свои ощущения, видения, впечатления от дыхательной сессии. Мандал можно рисовать столько, сколько захочется, и делать это нужно, даже если вы не умеете рисовать. Рисуете так, как умеете. И последнее, - Людмила снова сделала паузу, - после того как все закончат рисовать, мы соберемся на шеринг, обсуждение, где каждый расскажет о своих впечатлениях. А теперь находите для себя места, ложитесь и закрывайте или  завязывайте глаза.

Я поднялся с пола и расстелил одеяло в дальнем от окна углу зала. Лег на одеяло ногами к двери. Вера, мой сегодняшний ситтер, устроилась сбоку от меня, сидя лицом ко мне, и опираясь спиной на стену. Закрыв глаза, я все еще думал о том, как выгляжу со стороны, и что обо мне думает Людмила, Вера и другие участники тренинга. Мое самомнение было до неприличия раздутым, но существовать ему в таком виде оставалось считанные минуты. Хотя в тот момент я еще об этом не подозревал.

Первое голотропное путешествие

Я лежал на полу, на спине с закрытыми глазами и пытался проконтролировать все, что происходило вокруг меня, не забывая отслеживать внутренние переживания и ощущения. Эта привычка контролировать все, что связано с личной психологической безопасностью, вырабатывалась много лет и укреплялась с каждым новым тренингом. Я рационально объяснял себе это необходимостью не навредить клиентам моих групп. Но на самом деле такое поведение диктовалось глубокой неуверенностью в себе  и страхом перед проявлениями моего истинного «я», которое может не соответствовать образу себя самого: доброй, проницательной, все понимающей  и мудрой личности. Я уже догадывался, что этот искусственный образ не является в полном объеме моей настоящей сущностью, но одно дело догадываться, а другое - вести себя, не прикрываясь привычной маской.

Людмила начала проговаривать формулу расслабления, а я  следил за тем, как она это делает, и думал, а как бы это же сделал сам. Сейчас я совсем не настраивался на предстоящую дыхательную работу. Поэтому все последующее стало для меня шоковым откровением.

Наконец последовало предложение начать глубоко дышать, постепенно ускоряя темп. Зазвучала очень громкая ритмичная музыка. Я, послушно набрал полные легкие воздуха и сделал первый глубокий вдох. При этом мою голову все еще занимали болезненные мысли о том, как я выгляжу со стороны. Скорость и глубина дыхания нарастала, но со мной, ровным счетом ничего не происходило. Одна мелодия сменяла другую. Время тянулось. Мои легкие работали как кузнечные меха, но толку от этого никакого не было.

Рядом со мной громко  закричала  девушка и, продолжая дышать, я попытался определить, кто же это мог быть. Но мне не удалось точно понять из какой точки зала идет крик, потому, что в ушах пульсировала предельно громкая и ритмичная музыка, сливавшаяся с моим собственным дыханием. Раздался еще один крик, к которому присоединился чей то новый голос. И тут я вдруг понял, что никому в этом зале, кроме, может быть, моего ситтера Веры и, пожалуй, Людмилы до меня нет никакого дела. И еще понял, что если я и дальше буду заниматься привычной мысленной жвачкой, то никогда не выберусь из своей изматывающей психологической ямы. Я со всей очевидностью увидел глупость того, что происходило и происходит в моей голове, и буквально приказал себе: «прекрати мысленный онанизм, работай, дыхание - твой шанс, не упусти его...» И в следующий миг внешний мир словно пропал. Я не перестал чувствовать пол, на котором лежал, я продолжал слышать музыку, чужое шумное дыхание и крики, но я уже наверняка знал, что каждый в этом зале занимается своими проблемами. А моя важность и раздутое самомнение играет в моей жизни злую, разрушающую личность роль.

Эти мысли пролетели, словно ураган и, через мгновение, я почувствовал как пол качнулся подо мной. Ощущение было настолько явным, что от испуга я схватился руками за одеяло, на котором лежал и замедлил дыхание. Но внутренний голос уже говорил: не бойся, это именно то, что тебе сейчас нужно, вперед, смелее. А дальше началось невообразимое. Пол подо мной заходил волнами и вдруг улетел куда то вниз. Я оказался в незнакомом пространстве, в котором мое тело вибрировало, колотило ногами и с немыслимой скоростью неслось то вверх то вниз по извилистой трубе, похожей на безумные американские горки. Не открывая глаз я огляделся вокруг и увидел, что рядом со мной несутся такие же как и я существа с круглыми головами и длинными вибрирующими хвостами. Душу заполнил восторг от этого движения и этой скорости, и я начал смеяться. Впереди показалось открытое пространство, заполненное перламутровой, мягкой, флюоресцирующей жидкостью. Мои товарищи по гонке с хохотом, шумом и наслаждением плюхались в эту жидкость. Я задержался перед выходом из трубы, мне хотелось еще раз пронестись по этим восхитительным лабиринтам и я уже разворачивался, чтобы вернуться к ее началу, когда услышал чей то громкий плач. Плакала девушка. Я понял, что это плачет кто-то из участников группы. И парадоксальная мысль вспыхнула в моей голове: «Если она плачет, значит ей хорошо, ей хорошо, потому что она может чувствовать и не боится проявлять свои чувства. А что же я, настолько зажат и труслив, что не могу по настоящему чувствовать?» Я развернулся к большой перламутровой чаше и прыгнул в эту жидкость, понимая, что теперь уж точно обратной дороги не будет.

В следующее мгновение, или часы, или месяцы (время исчезло), я обнаружил себя лежащим на боку в позе эмбриона и ясно осознал, что сейчас должен родиться. Но мне было так хорошо в этой позе, в этом состоянии, что рождаться мне никак не хотелось. И тогда я почувствовал, что кто-то большой и сильный тянет меня за руку, вытаскивает в мир, в который мне так страшно выходить. Через некоторое время в сильном и цепком захвате я узнал руки Людмилы. Наконец то, чего я боялся, все-таки случилось, я опять родился, и волна рыданий сотрясла мое тело и мою душу. Я не плакал многие годы, тем более я не плакал перед  посторонними людьми с детства, но сейчас мне было все равно, мне было не стыдно, и я чувствовал, как вместе с потоком слез уходит внутренняя боль. Словно из сердца вынули занозу. Я чувствовал, как руки Веры с материнской нежностью вытирают мои слезы, как ее пальцы гладят мое лицо и мои волосы, как она целует меня в лоб и прижимает к своей груди. А  ее губы шепчут при этом: «ну вот, все хорошо, вот ты и родился» Поток бесконечной ответной нежности вырвался из моей груди к ней на встречу. И я понял, своим нынешним, взрослым умом, чего же мне не хватало на самом деле в этой жизни.

Инициация

Тренинг закончился в половине одиннадцатого вечера. Я нетвердой походкой вышел из здания на улицу и остановился, с удивлением вдыхая вкусный, прохладный воздух. Небо, уже темнеющее к этому часу, налилось пронзительной синевой, а запах разогретой за день листвы наполнил меня детским восторгом. Все было так, будто я впервые в жизни видел и чувствовал всю эту красоту.

Вместе со мной на крыльцо вышла девушка лет двадцати. У нее были русые, средней длины волосы, округлое скуластое лицо и плотные, полные губы. Ее серые растянутые к вискам глаза смотрели насмешливо и вызывающе.

- Можно с Вами поговорить? - напряженно улыбнувшись, спросила она осипшим от дыхательной сессии голосом.

         На группе, во время упражнения «знакомство», я узнал, что ее зовут Ольга. Несколько раз я видел ее и раньше, но никогда не обращал на нее особого внимания - обычная, малоприметная девушка. Здесь же, то ли от особой чувствительности после голотропного дыхания, то ли еще по какой то причине, в голове мелькнула пугающая и в то же время завораживающая своей беспощадностью мысль: «нет, не может быть, только не она...»

- Конечно, - я кивнул и улыбнулся в ответ, с недоумением разглядывая ее мешковатый спортивный костюм.  «Какой дурацкий, смешной костюм» - подумал я,  закрываясь скрытой насмешливостью от нехорошего предчувствия и тревожных мыслей, - «У меня ничего не может быть с этой курносой, она не подходит мне ни по каким  статьям, она вообще не в моем вкусе». Но Ольга уже ворвалась в мое личное пространство, снизу вверх заглядывая в мои глаза  и приблизившись на непозволительно близкое расстояние, так, что я чувствовал ее дыхание на своем лице.

- Расскажите мне про психотерапию. Как вы стали психотерапевтом? - продолжила она с напором.

Ее энергичность и нарушение удобной для меня дистанции общения содержали, как мне тогда казалось, вызов, и я сделал непростительную ошибку, ответив ей со всей серьезностью:

- Давай общаться на ты, мы же на группе уже так общались.

         На что она охотно закивала головой.

- А зачем тебе знать про психотерапию?

- Ну, - она задумалась, - мне интересно, я и на группу пришла из за этого.

- Только из за этого? - удивляя сам себя заигрывающими интонациями, спросил я

- Нет, конечно, нужно порешать кое какие проблемы, - ответила она и, очевидно уловив мое настроение, предложила, - Давай пойдем до автобусной остановки. Не будем ждать остальных.

- Давай - как эхо откликнулся я, и мы побрели по вечерней улице, навстречу  неизвестности. В тот момент я еще не знал, что судьба властно и беспощадно вторгается в мою жизнь.

         Я рассказывал ей о себе, без всякой рисовки. Она, по большей части, слушала, продолжая заглядывать мне в глаза и, крепко держа меня под руку.  Я всегда отличался завидным красноречием, но тут меня будто прорвало, и слова лились сами собой. Я вспоминал истории из жизни и из книг, я рассказывал любимые анекдоты и «дурил», неожиданно подпрыгивая и выписывая пируэты ногами.  Я пытался очаровать девушку, которая уже несколько недель, с первого момента, как увидела меня на той самой недавней, злосчастной лекции, и так была очарована.

         Мы шли вдоль дороги, потеряв счет времени  и, когда я очнулся от разговора, оказалось, что уже перевалило за полночь, автобусы не ходят, и придется ловить такси. Как по мановению волшебной палочки, рядом с нами затормозила вишневая «девятка», и из кабины высунулся приличного вида водитель.

         - Вам куда? - спросил он. Я назвал район, улицу, договорился о цене и в следующий миг мы, сидя на заднем сидении Лады, летели по ночному городу под пение Гарика Сукачева.  Я нежно сжимал в ладонях  вздрагивающие от волнения, холодные пальцы Ольги. «Напои меня водой, своей любви...» - пел Гарик в ночном радиоэфире, и это была самая подходящая в данный момент песня.

Ночь  безраздельно владела спящим сибирским городом, когда мы въехали во двор, окруженный панельными пятиэтажками. В салоне машины легкий запах бензина смешивался с тонким запахом женских духов. Лампочки приборного щитка  бросали красный отсвет на наши лица, и я видел как в глазах Ольги, разгорался  удивительный, влажный, болотный огонь.

Машина остановилась возле открытых настежь дверей подъезда под цветущими ветвями диких яблонь. В доме светилось два окна на втором этаже, и окно на четвертом. Их желтые пятна усиливали ощущение бесконечной темноты. Косые полосы света из окон освещали россыпи белых, с розовым отливом, яблоневых цветов, нависших над входом в подъезд.

- Я хочу сделать тебе подарок. - Прошептала Ольга и что-то вытащила из сумки

- Что это? - спросил я, но она молча сунула мне в руку, маленький металлический прямоугольник, обмотанный кожаным шнурком

- Дома увидишь, - помолчав, она неожиданно добавила: - Подожди пока я не дойду до квартиры, мы живем на третьем  этаже, вон те окна, я рукой помашу.

Открыв дверцу, Ольга выбралась из машины, и, не прощаясь и не оглядываясь, пошла к подъезду.

Попросив водителя подождать пока в окне третьего этажа зажжется свет, я пытался разглядеть то, что она мне подарила, но в темноте ничего не удавалось разобрать. Наконец в осветившемся окне показалась ее голова с растрепанными волосами. Ольга помахала рукой, и этот волшебный вечер закончился.

Когда я вошел в прихожую своей однокомнатной квартиры, располагавшейся в двухэтажном доме по улице Богдана Хмельницкого, и включил свет, то первым делом сунул руку в карман и вытащил подарок Ольги. На моей ладони лежал металлический прямоугольник с длинным кожаным ремешком. На тусклой поверхности металла был врезан знак, похожий на детский флажок. К тому времени я знал, что существуют некие магические знаки, и даже помнил, что они называются Рунами. Но никогда не сталкивался с ними так близко, и тем более при таких волнующих обстоятельствах.  «Наивная девочка»- подумал я, и, следом, неожиданно для самого себя, распутал ремешок и надел талисман на шею. Холодная металлическая пластинка, опущенная за ворот футболки, удобно расположилась на груди в области сердца.

Стеклохождение

Я не снимал этот рунический талисман, когда ложился спать, я не снял его утром, когда собирался на работу. Я был с этим талисманом, во второй день дыхательного тренинга и опять мы с Ольгой бродили по ночному Омску. Талисман был на мне все последующие дни и ничего необычного я в нем не находил. Я понимал,  что талисман, как любой сувенир становится якорем, напоминающем о наших встречах. И так было, до того момента пока не собралась группа моих клиентов на очередной тренинг, где я выступил в привычной роли психотерапевта. Талисман все еще был на мне. Наверно это глупо, но мне было чертовски приятно чувствовать на груди холодный кусочек металла.

 - Сегодня мы будем ходить босыми ногами по битым бутылочным стеклам.

Я обвожу взглядом лица участников группы. Некоторые из них растеряны. Другие выражают недоверие,  скрывая  за напряженной улыбкой страх. В  глазах  остальных виден лихорадочный блеск и готовность к отчаянному поступку.

- Вы все знали, что в нашем тренинге  будет стеклохождение, но некоторые из вас до сих пор сомневаются, что это произойдет на самом деле, не верят, что смогут это сделать, - продолжаю я со всей серьезностью, - но уверяю вас, после тренинга вы будете рассказывать своим друзьям, родным, знакомым именно об этом событии.

- А зачем это нужно? - спрашивает Денис, молодой мужчина, пришедший на тренинг для обретения уверенности в себе, с надеждой  избавиться от некоей психической болезни.  Болезнь, он «придумал»  себе сам, и укрепился в своей уверенности после  лечения  у  психиатра.

- Есть несколько объяснений, - говорю я, - одно из них может подойти для тебя, хотя любые объяснения лишь глупость нашего ума. В момент стеклохождения, в тот момент, когда ты встанешь на стекла, поток мыслей на какое то время отключится. И это одно из объяснений: стеклохождение - способ отключить наш поток мыслей. Другое объяснение в том, что данный поступок расширяет наше представление о себе. Вы этого никогда не делали, больше того, большинство из вас за свою жизнь хотя бы один раз резался стеклом, и с тех пор в вас сидит страх и запрет на действия подобного рода. Преодолевая свой страх вы обретаете уверенность в себе и  раздвигаете границы возможного.

Мои слова не успокаивают участников группы, но я говорю, чтобы занять их привыкший к рационализациям ум. В состоянии возбуждения от надвигающейся опасности, они схватятся за мои рассуждения, и будут прокручивать их до полного хаоса в голове. Тем ярче будет эффект остановки мыслей в момент вхождения на стекла.

- Когда я в первый раз пошел по стеклам, - продолжил я свой рассказ, - мне все время казалось, что это какая то шутка, что это провокация, которую мой коллега привез с очередного семинара по психотерапии. Я думал, что он вот-вот остановится и скажет: «все, на стекла вставать не будем, а лучше проанализируем, что вы чувствовали, когда готовились к этому событию, когда я разбивал бутылки...», но он ничего не сказал, а просто разулся, снял носки и встал на стекла.

- Олег, что еще нужно знать, чтобы делать это? - спросила Рая, белокурая женщина средних лет, одетая в розовые лосины и красную трикотажную кофту, расписанную золотой вышивкой.

- Важно относиться с уважением к стеклам и к тому, что ты собираешься с   ними делать. При подготовке стекол, вы это увидите, нужно  убрать доннышки и горлышки. Я ходил по стеклам много раз и дважды резался. Это происходило тогда, когда я думал: «ага, вот этот осколок так неудобно торчит, и он обязательно воткнется мне в ногу». Дальше так и происходило. Еще, не желательно подгребать стекла пальцами ног и  пытаться ввинчиваться или растирать их. Ступайте всей поверхностью ступни так, как будто вы идете на месте.

Я еще раз оглядел группу. Нас было восемь человек, пять женщин и трое мужчин, разных по возрасту и проблемам. Мы сидели кружком на полу, в маленьком тренинговом зале на разноцветных ковриках.  В окна заглядывало теплое весеннее солнце, контрастно освещавшее лица и придававшее всему происходящему ту реальность, которая иногда воспринимается как избыточная, как сверхреальность.

- А зачем останавливать   мысли? - спросила после небольшой паузы Оля, еще одна участница группы, молодая женщина, заявившая о сложных отношениях с мужем, - мы что, при этом станем безумными?

На ее губах появилась улыбка, но глаза при этом оставались тревожными и настороженными.

- Останавливать ту часть ума, которая отвечает за создание потока мыслей иногда необходимо, чтобы услышать, почувствовать, увидеть, что внутри нас есть центр, который знает что для нас хорошо, а что плохо. Этот центр, как стрелка компаса всегда указывает нам верное направление, как поступать, чем питаться, куда стремиться. Но наши мысли мешают нам  этот центр понять. В результате мы поступаем не лучшим для нас образом, теряем внутреннее равновесие и приходим к разладу с миром.

- И что, походил по стеклам и все нормально, все восстановится?- с сарказмом спросил Денис.

- Восстановится, но не сразу, - ответил я, - стеклохождение, одна маленькая ступенька на пути обретения гармонии, а как высоко вы пройдете по этой лестнице, будет зависеть от вас.

Я сделал паузу, затем продолжил, - ладно, хватит прятаться за слова, чем больше мы говорим, тем сильнее закрываемся от нового опыта. Я не учитель для вас, а вы не мои ученики. То, что я говорю - это мои мысли  из моего опыта. Ваш опыт будет отличаться от моего,  и ваши объяснения могут оказаться иными.

Я поднялся с пола и из кладовки принес молоток и полиэтиленовый пакет с пустыми пол-литровыми пивными и водочными бутылками.  Затем  в центре зала постелил клеенку и, оставив бутылки в пакете, чтобы не разлетались мелкие осколки,  стал молотком разбивать бутылочное стекло. Бутылки ломались с глухим звуком, так будто выпускали из себя сжатый воздух, после чего рассыпались со слабым стеклянным звоном. Никаких других звуков, кроме звона бьющегося стекла не было слышно. Люди заворожено смотрели на это действо, и, казалось, не дышали. Наконец я высыпал битые стекла на клеенку и убрал из, сверкающей холодными гранями, кучки  опасные бутылочные донышки и горлышки. Еще несколько раз ударил молотком по самым крупным осколкам и разворошил стекла так, чтобы они образовали ровную площадку. Теперь стекла издавали звук, похожий на звук льда на реке во время ледохода.

Кучка стекла приковала мой взгляд, как приковывает взгляд огонь. Но, ощущения при этом были другими, отличными от жаркого ощущения пламени. Солнечный свет, преломляясь в ощетинившихся стеклах, был холодным, и холодок страха поднимался вдоль спины от копчика к затылку.

Я много раз ходил по стеклам, лежал на них, водил группы. Казалось бы, должен был привыкнуть к знакомой уже опасности, но каждый раз это было словно впервые.

Я снял носки, приготовил тряпку для обтирания со ступней мелких прилипших осколков, успокоил дыхание, расслабил мышцы и осторожно опустил на стекла правую ногу. Острия соприкоснулись с кожей ступней и, когда я перенес всю массу тела на  ногу, стали с глухими хлопками лопаться под моей тяжестью. Я почувствовал, как подошва мягко обволакивает осколки и разламывает наиболее изогнутые и крупные. Я осторожно встал второй ногой и, сопровождаемый холодным стеклянным звоном, начал плавную ходьбу на месте, все больше измельчая стекла. В ступнях появилось приятное, щекочущее ощущение полной конгруэнтности  подошв и стекол. Страх ушел, уступив место уверенному спокойствию: стекла принимают меня, я принимаю стекла.

Наконец я остановился, поднял одну ногу и попросил Раю обтереть сухой тряпкой ступню, затем аккуратно вышагнул из стеклянного круга и то же самое проделал со второй ногой. После стекол линолеум пола показался удивительно мягким и гладким. Я осмотрел свои подошвы, увидел следы вдавлений, отпечатавшиеся на коже контуры осколков, порезов не было.

Участники группы с нескрываемым любопытством со всех сторон осмотрели мои ноги и, увидев, что они целы, стали готовить места для собственного стеклохождения.

Оглядевшись по сторонам, я словно вернулся из далекого путешествия, краски стали ярче, чувства острее, люди составили единство со всем, что меня окружало. И только необычное ощущение в области сердца отвлекало от полноты переживания. Я сунул руку под футболку и нащупал металлический прямоугольник на кожаном шнурке. Металл был теплым. Он был гораздо теплее моего тела. Он был почти горячим.

Когда группа закончилась,  я  вернулся в свой кабинет и, встав перед зеркалом, задрал футболку так, чтобы видеть  область своего сердца. На том месте, где металл соприкасался с кожей груди, виднелся серый след, повторяющий по форме рунический талисман.

«Надо же, окислился» - рассеянно подумал я и начал рукой оттирать  серое пятно с кожи. Пятно не оттиралось. Я подошел к раковине и попробовал сделать то же самое с мылом и водой. От соприкосновения с водой пятно стало только темнее. 

Раньше я наверняка снял бы талисман с шеи и убрал в какой нибудь нижний ящик письменного стола, но сейчас я прекратил безуспешные попытки оттереть след металла, вернул подарок Ольги на прежнее место на груди, оделся и вышел на улицу. То ли ясное весеннее солнце, то ли особое состояние после стеклохождения, придавали происходящему  особый, волнующий смысл. Так бывает в ожидании приключения, в котором можно быть одновременно и участником и свидетелем все ускоряющихся событий.


 

Начало Начало / Библиотека Библиотека /  О. Шалев «Комната Мелькиадеса»
© 2023 Тренинговый центр «Тертон».  Связь с нами Размер шрифта: Маленький размер шрифта fsz fsz fsz
scroll






Движок сайта: SpoonCMS
Дизайн: Ashwood